Рома Зверь - в белоснежной рубашке и грязных потрёпанных джинсах - лежит на полу и мычит. Фотограф и визажист тщетно пытаются заставить его принять правильную позу и сделать нужное выражение лица. "Ну что, - спрашиваю я, входя в студию, - совсем плохо?" Фотограф с энтузиазмом отвечает: "Вот, пытаемся разбудить его - он всю ночь творчеством занимался...". Я сразу понимаю: Рома Зверь всю ночь бухал. А утром, ещё не протрезвев, приехал на фотосессию...
"Рубашка эта моя, - говорит фотограф. - Он вообще в какой-то несуразной приехал". Визажист Таня смеётся в это время над Ромой и угрожающе кокетливо произносит: "Зве-е-е-рь!" Рома смотрит на неё волчьим похотливым взглядом - каким и должен смотреть всякий настоящий мужчина на женщину. "Теперь присядь", - командует фотограф. "Чего?" - туповато переспрашивает Зверь. "На корточки присядь". Рома мутно, как ёжик в тумане, приподнимается (по подвальному помещению студии плывёт волна перегара) и медленно, пошатываясь, переваливается на корточки. "Вот это естественность! - думаю я. - Нарочно не придумаешь!"
Перерыв. Я прошу показать одежду, в которой приехал Рома. Он надевает какую-то странную рубашку с короткими рукавами и кармашками и выходит. "Не разрешай ему курить, - говорит мне фотограф. - Он от этого очень вялый становится". Я подхожу к Роме.
- Говорят, тебе курить нельзя.
- Да мне и пить тоже нельзя.
- А зачем пьёшь тогда? Хочется?
- Да нет, не хочется. Нужно.
У меня мелькает мысль, что он пил всю ночь специально. Чтобы в таком состоянии прийти на съёмку, ради куража... Хотя нет, вряд ли - в нём нет ничего надуманного.
- Что за штаны у тебя? - спрашивает Зверь.
- Мекс, - отвечаю я.
Рома берётся за края своей рубашки и показывает:
- Куплено на вокзале в Саратове, 50 рублей. Отличная вещь! В домино играть во дворике.
- Любишь в домино играть?
- Нет. Люблю дедов, которые в домино играют. Стариковская ведь рубашка-то.
- Почему же ты любишь стариков?
- А они добрые.
- А ты не добрый?
- Нет. Вот я рубашку эту и купил, чтобы стать добрее.
Я примерно понимаю, о чём говорит Зверь. Какое-то время я тоже носил такую стариковскую рубашку с карманами. Только цвета хаки.
- Что там с новым альбомом?
- Пишем. Очень медленно. Концерты всё время мешают, отвлекаемся постоянно.
- Хоть одну песню уже записали?
- Да нет. Пока только барабаны.
- А песни-то сами написаны?
- Да. Какие-то песни ещё до выхода первого альбома появились, какие-то во время, какие-то после. Осталось только записать.
Мы возвращаемся к фотографу. Рома надевает отрытую мной в местном гардеробе коричневую кожаную куртку. Он выглядит в ней очень клёво. Пока фотограф работает, Зверь сбивчиво рассказывает про ещё одну рубашку, купленную на том же вокзале, но уже не им, а одним из музыкантов группы. Все смеются. Вопреки моим ожиданиям, перед нами совсем не агрессивный, очень спокойный и мирный человек, уставший после бессонной ночи, неповоротливый и простой, как рюмка водки. Но на предложение снять куртку и сфотографироваться обнажённым по пояс этот с виду деревенский парень отвечает: "Нет. Только для журнала "The Face".
Фотосессия закончена. Мы идём по улице. "Ну что, по пиву?" - предлагаю я. "Не, больше не могу уже. Поеду домой отсыпаться..." Проходим мимо какой-то стройки. "Привет! - Рома машет рукой рабочим. - У них вон тоже рубашка такая-же. С карманами..."
- Как тебе вообще жизнь такая? - спрашиваю я.
- Да нормально. Устаю вот.
- Часто на улице узнают?
- Да. Как в зоопарке - пальцем тыкать начинают.
- Слушай, я помню на вашем демонстрационном диске, который мне давали ещё до выхода альбома, была одна песня офигенная, которая в альбом почему-то не попала. Там такие слова: "Герои готовы умирать за деньги, герои будут умирать".
- Мы её тогда не успели записать как следует. Она в новый альбом войдёт.
- Отличная вещь, просто гимн нового поколения! Раньше герои за идею умирали, а теперь - за деньги.
- Да. Мы недавно эту песню в фильм продали. Его сейчас снимают, называется "Слова и музыка". Про шоу-бизнес. Это будет кинофильм и сериал. Там играет актёр, который в "Апреле" играл - не помню, как зовут его. Мы снялись в роли самих себя. Ну там презентация какая-то, шоу-бизнес, какое-то музыкальное PR-агенство или что-то такое - бокалы с шампанским, все дела. И вот мы - "Звери", "Чичерина" - в роли самих себя. И эту песню, "Герои", мы туда продали. Она там будет звучать.
- Именно продали, а не отдали?
- Ну да! "За деньги" ведь! - смеётся он.
Ленинградское шоссе. Рома достаёт из заднего кармана джинсов смятые сторублёвки, пересчитывает. Ловит тачку.
- Ну пока, удачи.
- Ты звони, встретимся, пива попьём, - говорит он, и машина срывается с места. В голове настойчиво крутится: "Герои готовы умирать за деньги".